Михаил Маришин - Звоночек 2[СИ, закончено]
— На, ознакомься и подпиши.
Это был отчёт о работе комиссии, удобный для всех, кроме невинно, по моему глубокому убеждению, которым я не спешил ни с кем делиться, осужденных. Конструкторы не виноваты, автопром не виноват, виноваты уже сидящие граждане, не соблюдавшие регламент ТО.
— Я это подписывать не буду.
— Почему?
— На чём основаны эти выводы?
— Как на чём? — Косов опешил. — На показаниях, полученных в ходе допросов. У меня всё запротоколировано!
— А если они врут?
— То есть как!?
— То есть, кроме показаний, мы должны иметь и другие доказательства. Так что, оформляй командировку, бери фотоаппарат, завтра поедем осматривать запоротые моторы.
— Вот ведь, свалился дотошный на мою голову, — пробормотал Косов, но возражать не стал, сознавая мою правоту.
На следующий день, вооружившись, кроме всего прочего, грозной бумагой от Ягоды с приказом "Содействовать…", на моём "Газике", мы отправились в почти полуторамесячное путешествие по просторам великой и необъятной, исколесив практически весь чернозёмный район и большую часть Украины. Перед этим, пришлось прочитать Маше Миловой целую лекцию о вреде сварочных работ применительно к организму беременной женщины, убедив её взять декретный отпуск, что снимало вопрос о том, кто присмотрит за отпрыском. Её контраргуметы, что Полина тоже "на подходе", были отметены с ходу, ссылкой на особенности работы библиотекаря. Правда, тезис о том, что ребёнок уже в утробе матери может воспринимать окружающий мир, изрядно мне повредил, так как Миловы жаждали получить в наследники истинного пролетария. А где его воспитывать, как не на производстве?
Можно сказать, что в то время, пока я сидел за рулём, а "Газик" урча и позвякивая цепями противоскольжения, изготовленными мной собственноручно, нёс нас по зимникам, замёрзшим руслам рек, просекам великой страны, я был неимоверно счастлив. Ничто не могло испортить в это время моего настроения, ни снег, ни лёд, ни частые заносы на дорогах, заставляющие нас от души помахать лопатой.
В остальном же наш кавалерийский набег на МТС принёс мало радости, заставив поволноваться не на шутку. С самого начала, вооружившись "адресами" из дел, которые мы, по идее, должны были проверить все, посетили подряд несколько станций и убедились, что всё согласно показаниям. Разобранные двигатели фотографировали и протоколировали повреждения. Совершенно другая картина открылась, когда стали интересоваться наличием ГСМ. Начальники станций были полностью в курсе их отсутствия, часть из них тоже села, но все как один утверждали, что ставили райкомы в известность о катастрофическом положении с моторным маслом, но те приказывали эксплуатировать машины несмотря ни на что. Добавило "перцу" наше посещение "благополучных" МТС, ибо возник вопрос, каким образом они выкручиваются. Вот там то и обнаружилось, что масла достаточно, более того, были вскрыты неучтённые запасы. Из раза в раз, передавая дальнейшее следствие местным ГПУ-шникам, мы забирались всё дальше. Благодаря тому, что МТС принадлежали различным районам, предупреждать о нашем появлении получалось далеко не всегда, поэтому картина везде была примерно одна и та же.
Двинувшись в обратный путь, мы не только навещали МТС, оставшиеся ранее "неохваченными", но и интересовались ходом расследования местных чекистов. Надо сказать, что велись новые дела крайне неохотно. Если в отношении шофёров, всё решалось максимум за неделю, и человек уже шёл на этап, то тут началась непонятная волынка. Лишь на Брянщине следствие перешло на следующий уровень и принялось за директоров топливных баз, которые, как оказалось, продавали ГСМ "налево" подсуетившимся начальникам МТС даже не втридорога, а в десять и более раз дороже реальной цены, беря плату самым дорогим в голодный год — продовольствием. Дальше следствие глохло. Вернее, оперативники даже не задавали подследственным вопросов, куда они такую прорву жратвы сбывают.
Когда я обратил на это внимание чекистов, на следующее же утро, делая зарядку, неожиданно для себя подскользнулся, будто меч сам по себе вывернулся и вывел меня из равновесия, и больно плюхнулся на спину, ударившись поясницей о ледяной натоптыш. Вообще я, наученный горьким опытом, раз и навсегда зарёкся отправляться в дальние поездки безоружным, прихватив с собой в этот раз, кроме клинка, нелегальный вальтер.
Тупая боль не позволила мне сразу вскочить, спасаясь от насмешек, поэтому, пока я валялся, а дело происходило рядом с "Газиком", я рассмотрел в своём автомобили лишние и далеко небезопасные детали.
— Зови местных пинкертонов, — подошёл я, справившись с болью, к Косову, — дело есть.
— Давай доедем? Московские всё-таки, нам шикануть — самое оно! — ответил он шутливо.
— Езжай, если жить надоело. Под бензобаком граната и шпагатик на колесо. Заодно, как говорится, и согреешься…
— Да ты что?!
— Ага, вот именно.
Расследование несостоявшегося "теракта" сразу превратилось в "висяк", так как за машиной никто не смотрел, свидетелей не нашлось. При более подробном изучении "закладки", вскрылась интересная подробность. Шпагат, соединяющий ступицу машины и кольцо гранаты Ф-1, или как её здесь теперь называли, РГО-31, был скручен в клубок и имел изрядную длину, так что, взрыв произошёл бы на некотором удалении от места нашего ночлега, возможно даже за пределами посёлка, давая следствию огромную "свободу версий". Вечером того же дня Косов, подойдя ко мне, коротко сказал.
— Сворачиваемся, приказ из Москвы.
Я и сам, после такого прозрачного намёка, не горел желанием оставаться в будущем (возможном) партизанском крае. Но оперативность центра настораживала ещё больше, поэтому я решил помалкивать и обсуждать этот вопрос только со Сталиным. С глазу на глаз.
Эпизод 6
Докладывал Косов, стоя навытяжку, волнуясь и часто сбиваясь, что, впрочем, не имело большого значения, так как у всех троих "заинтересованных лиц", у Сталина, Орджоникидзе и Ягоды, были на руках собственные экземпляры "выводов комиссии". Я, как "привлечённый специалист", фактически отвечающий только за "механическую" сторону вопроса, вставил туда только пункт, подтверждающий, что моторы вышли из строя из-за несоблюдения регламента ТО, настояв на том, чтобы Косов вставил слово "вынужденного". Особо была подчёркнута и непричастность автозавода.
— Это всё? — спросил Сталин, когда Косов закончил.
— Нет, — я встал и не оставляя времени на вопросы положил на стол вождя свёрнутый вчетверо лист бумаги. Такой способ был избран из соображений, не оставить ИВС шанса заявить, что у него от товарищей секретов нет. Всего несколько слов: "Всё не так просто, как кажется".
Сталин развернул и прочёл записку, после чего кивнул и сказал.
— Сколько всего машин выведено из строя?
— Свыше двух тысяч. Точнее, две тысячи двести сорок восемь. Всем требуется ремонт в заводских условиях, — ответил, заглянув лежащую перед ним папку, Ягода.
— Товарищ Любимов, вы говорили, что механический цех МССЗ может проводить ремонт всех силовых установок речфлота. Дизельных тоже?
— Да, товарищ Сталин, — это, конечно, было небольшой натяжкой, так как движок можно убить так, что проще списать и поставить новый. Но груздем меня уже угораздило назваться, ещё первого декабря.
— Товарищ Орджоникидзе, так как Перервинский гидроузел ещё не введён в эксплуатацию и МССЗ не может работать по прямому назначению, считаю, будет целесообразным поручить ремонт машин именно этому заводу. Согласуйте с Вознесенским и скорректируйте планы. К весне все грузовики должны быть на ходу.
— Товарищ Сталин, это совершено нереальные сроки! Сегодня уже второе февраля! Месяц уйдёт только на то, чтобы доставить моторы на завод! — я откровенно запаниковал от столь круто заваренной каши, расхлёбывать которую предстояло именно мне.
— Придётся напрячь все силы, товарищ Любимов, — холодно ответил Иосиф Виссарионович, — но к началу посевной все машины должны быть готовы.
Уже легче. К началу посевной — это к первомаю, наверное, когда дороги просохнут.
— Товарищи Любимов и Косов, вы можете быть свободны.
— Подождите меня в приёмной, оба, — бросил нам вслед Ягода.
Опаньки! Я-то ему зачем? Хотя, что тут гадать, всё и так понятно. У граждан СССР секретов от ОГПУ быть не должно! Иначе они не граждане, а шпионы гондурасской разведки!
— Товарищ Ягода, работа комиссии завершена, выводы сделаны. А меня мой механический цех ждёт не дождётся. Не вижу причин задерживаться.
— Есть такая причина, товарищ Любимов. Как следует из представления на награждение, вы, как коммунист, были мобилизованы в части ОГПУ. Ваш командир, товарищ Седых, подтвердил это. Учитывая ваши заслуги и обстоятельства, мы не будем привлекать вас к ответственности за дезертирство, хотя после госпиталя вы обязаны были пройти медкомиссию и, в случае, если она признала бы вас годным к службе, вернуться в свою часть, в команду бронепоезда N 47 "Батум". Как показало дело о вредительстве на МТС, в ЭКУ ОГПУ не хватает технически грамотных специалистов, поэтому пополнение, в вашем лице, как нельзя кстати. Встанете сегодня на довольствие, получите форму и приступите к исполнению служебных обязанностей.
